Интервью с режиссерами картины, «Нуреев: его сцена — весь мир», Дэвидом и Джеки Моррис

29 сентября в Москве состоялась премьера нового документального фильма про известного танцора, Рудольфа Нуреева — «Нуреев: его сцена — это мир».

История жизни Рудольфа Нуреева продолжает волновать и интересовать зрителей, увлеченных балетом, и спустя 25 лет после смерти мятежного короля танца. О нем написаны десятки книг, сняты десятки фильмов – и при жизни, и после смерти артиста. Можно ли о нем рассказать что-то новое? «Можно», — утверждают авторы нового фильма – Джеки и Дэвид Моррисы.

В фокусе яркого и трогательного фильма от номинантов премии BAFTA невероятная история жизни Рудольфа Нуреева, самого знаменитого балетного танцовщика, который вышел за границы славы балетного мира и стал настоящим поп-идолом своего поколения. Фильм прослеживает жизнь артиста, начиная с тяжелого унизительного старта и знаменитого побега на Запад, в свое время потрясшего мир, – до многолетнего выдающегося партнерства с примой Королевского балета Марго Фонтейн.

30 сентября в петербургской «Авроре» состоялась премьера картины, где «КультКино» поговорил с режиссерами картины о Нурееве, роли политики в его жизни и его ролив истории России, а также о том, сложно ли снимать кино в Великобритании и об эфермености танца.

— Чем вас привлекла эта тема? Почему именно Рудольф Нуреев стал героем вашего фильма?

— Нуреев был настолько огромной фигурой на Западе. После смерти Нуреева прошло много лет, и сейчас, может быть, молодое поколение не всегда знает кто это или плохо представляет себе, что это была за фигура. Мы хотели как раз дать новую жизнь этой фигуре для молодого поколения. Знаете, когда снимаешь фильм, например, про Элвиса Пресли, ничего нового сказать уже невозможно — все про всё знают. В случае Нуреева это было не так, потому что мы работали с Фондом Нуреева и у нас была возможность работать с архивными материалами, долго просматривать их и найти что-то новое, что еще никто не видел, а в кино это важно, дать зрителю что-то новое физически, чего еще никто не видел, и, наверное, вот это сочетание сделало для нас эту тему столь привлекательной. (Дэвид Моррис)

Кадр из фильма «Нуреев: его сцена — весь мир»

— Как шла работа с Фондом Нуреева? Вы сами к нему обратились за помощью? Согласовывали ли вы сценарий и менялось ли что-то по его просьбе?

— Мы обратились к нему. Мы прислали им  другие фильмы, которые снимали ранее. Они им понравились, поэтому у нас с самого начала выстроились хорошие отношения. Мы показывали им черновые варианты фильма и какими-то порциями предоставляли тот материал, который уже был готов, и им нравилось каждый раз то, что мы показывали. Но надо отметить, что нас никто не просил этого делать. Фонд не требовал никаких прав контроля над сценарием, содержанием и т.д. Мы могли делать все на наше усмотрение  и показывали готовый материал, скорее, как знак вежливости. (Джеки Моррис)

— Как проходила работа над сценарием?

— Как и в большинстве документальных фильмах сценария нет вообще. Ты просто работаешь и по ходу работы пытаешься что-то для себя выстроить, прояснить. Иногда бывает, что ты с кем-то пообщался и тебе что-то такое человек рассказал, что ты теряешь предыдущие три месяца работы, они оказываются на полу в монтажной комнате, потому что были вырезаны —  вдруг тебя направили совершенно в другую сторону, и ты понимаешь, что нужно двигаться в другом направлении, нежели ты думал прежде. (Джеки Моррис)

— Работал ли во время съемок фильма балетный консультант и сложно ли было делать фильм про балетного танцора, не имея опыта в балете?

— Нет, никаких проблем не возникло из-за того, что у нас не было балетного опыта, образования, да и это  было не нужно, потому что танец Нуреева настолько выразителен, что все очевидно. Когда ты видишь записи, становится понятным, что подойдет, в какую сцену фильма. Все говорит само за себя. (Джеки Моррис)

— Как вы подбирали цитаты, что звучат в фильме?

— Когда мы приняли решение, что фильм будет делиться на главы, найти цитаты оказалось не так трудно. Я мог бы сказать, что мы потратили недели и месяцы, но на самом деле на это ушел один вечер и полторы бутылки вина. Вечер, проведенный за перелистыванием книг, поиском в интернете. Какие-то цитаты я знал уже заранее, что должны войти в фильм, как например, цитаты из Йейтса: «Родилась ужасная красота». (Дэвид Моррис)

— Не  могу не задать этот вопрос, поскольку в  России есть сложности у документального кино. Как происходило финансирование проекта? Были ли трудности во время съемок?

— Всегда были трудности. В Великобритании все так же, как здесь. (Джеки Моррис) (Смеется)

— У нас были частные инвесторы, которые знали наши предыдущие фильмы, они доверяли нам. Им, конечно, хочется вернуть вложенные деньги, но им очень нравится наш проект. Нам не пришлось обращаться в банк. (Дэвид Моррис)

Кадр из фильма «Нуреев: его сцена — весь мир»

— Какая целевая аудитория у этого фильма? Любители балета и знатоки или же обычные люди, которые о балете ничего не знают?

— Мы надеемся, что наш фильм понравится и той, и другой публике, потому что Нуреев  вышел за рамки балета, он был больше, чем балет. Может быть, даже те, кто мало что о нем знают, услышат об этом фильме, захотят его посмотреть, потому что почувствуют силу характера этого человека. И в нем, наверно, самым главным был его характер. Очень часто слышишь, что тот или иной человек важен, но он не вышел за пределы  возможного, в спорте, например. Нуреев  действительно сделал это. (Дэвид Моррис)

— Как вы нашли хореографа, который ставил современные постановки для фильма? Это Рассел Малифант, британский хореограф. Как вам удалось пригласить его в свой проект?

— С самого начала мы решили, что нужно «воссоздать» ранние годы жизни Нуреева, поскольку архивных документов практически не сохранилось. И сразу же решили, что хотим сделать это через танец, не привлекая актеров. Но при этом решили делать не стилистику традиционного балета, потому что на фоне Нуреева никакой танцовщик не смотрелся бы достаточно убедительным, так как Нуреев — возможно, величайший танцовщик всех времен. И мы решили выбрать другой стиль — контемпорари.  Как и при подготовке к любому другому документальному фильму, который мы снимаем, мы провели исследования, смотрели представления разных студий и трупп. Нашли Рассела Малифанта и стали работать с ним. (Джеки Моррис)

— Как вы нашли остальных участников проекта? Все эти голоса, которые звучат в фильме? Записывали их речь специально для фильма или использовали уже существующие записи?

— Благодарю тому, что мы сотрудничали с Фондом Нуреева, для нас открылись многие двери и мы смогли встретиться с друзьями Нуреева в России и не только. Например, нам удалось взять интервью у  директора Королевского балета, которому на тот момент было уже почти сто лет, и то, что он согласился на это интервью, было чудом. Некоторые записи действительно архивные, потому что эти люди уже скончались. Мы приняли решение, именно использовать голос, а не показывать самих людей, потому что публике будет гораздо интереснее смотреть на то, как танцует Нуреев, чем смотреть на человека, сидящего на диване. (Дэвид Моррис)

Кадр из фильма «Нуреев: его сцена — весь мир»

— Материалы происшествия в Сан-Франциско частично уникальны. Ранее были опубликованы только фрагменты, в этом фильме впервые показана запись полностью. На них мы видим заносчивость Нуреева в его момент общения с полицией, как он держится самодовольно, но в то же время это вызывает восхищение — ты готов позволить этому человеку вести себя практически как угодно. Было ли что-то в этих материалах, что изменило для вас образ Нуреева, который был у вас изначально? Может быть, он открылся для вас с новой стороны?

— Мне кажется, что тут нужно говорить про эго и то, что выходит за его пределы. Если вспомнить футболиста Криштиану Рональду, то его эго умещается в бутылке с водой, у Нуреева хватит эго, чтобы заполнить весь этот зал (Большой зал кинотеатра «Аврора» в Петербурге — прим. ред.) и еще выйти наружу. Поэтому мы видим, что когда Нуреев общается с людьми, которые ниже его по таланту, интеллекту и настолько  сильно уступают ему в стиле, ему забавно, он веселится, глядя на нас смертных. И нас это тоже умиляет в некой степени. Кто-то из людей, принимающих участие в фильме, сказал про Нуреева,  что он прилетел к нам из космоса, побыл здесь немного, многое нам показал и улетел обратно. (Тревор Битти, продюсер)

— Танец — вещь эфемерная, недолговечное искусство. Он исполняется вживую, а потом исчезает. Это не то же самое, как полотно Пикассо , или записи Элвиса Пресли, которые можно воспроизводить раз за разом. Именно поэтому нам хотелось «вернуть» или дать возможность узнать Нуреева более молодой аудитории, которая, может быть, знает его только по имени и представляет себе довольно смутно то, как этот человек танцевал. Нам хотелось в этом фильме создать такой «плотный» образ Нуреева, который можно почувствовать, сохранить его для аудитории, для следующих поколений, чтобы они понимали насколько важной и большой фигурой был Нуреев. (Дэвид Моррис)

— Готовясь к съемкам, вы читали какие-либо биографии, уже написанные про Нуреева?

— Конечно, мы проводили подготовительную работу. Не то, чтобы мы читали какие-либо художественные произведения. Насколько я знаю, есть только одна художественная книга, посвященная Нурееву. Называется «Танцовщик». Когда ты готовишься снимать документальную картину, то «Читать ли биографии?» — вопрос спорный. Если ты читаешь готовую биографию, то там вся работа уже сделана за тебя, выстроена своя логика, поэтому даже если это делать, то нужно брать несколько разных биографий, которые можно сравнить, сопоставить и дальше прийти к какому-то своему собственному решению. (Дэвид Моррис).

Кадр из фильма «Нуреев: его сцена — весь мир»

— В фильме много сцен о русской истории и политики. Не считаете ли ли вы, что картина немного перегружена политическими моментами?

— Мы использовали политику только для того, чтобы показать ее влияние на жизнь Нуреева. Он не интересовался политикой, она интересовалась им (Смеется). И в силу политических причин он был разлучен с матерью. Чтобы понимать Нуреева, нужно понимать силы, под воздействиями которых он сформировался. На самом деле политическая история в этом фильме довольно базовая. Мы не включали в фильм какие-то более специфические детали и вообще пытались показать не свою точку зрения, а то, как эти политические события видел сам Нуреев и его друзья. (Дэвид Моррис)

— Сколько всего часов материала вы отсняли?

— Примерно 15 часов. (Джеки Моррис)

— Тяжело было монтировать, наверно!

— Очень! (Джеки Моррис)

— Будет ли что-то включено в DVD в качестве дополнительных материалов?

— Да, конечно! В январе выйдет DVD. 9Джеки Моррис)

— Над чем вы работаете сейчас? Какой ваш следующий проект?

— Когда мы снимали часть с современным танцем в картине про Нуреева, у нас собралась прекрасная команда: оператор, хореограф, замечательные танцовщики, композитор. И с этой командой мы уже сняли следующий проект. Съемки уже завершились. Это экранизация  в форме танца произведения, написанного Чарльзом Диккенсом, — «Рождественские колядки». Это танцевальная версия: танцовщики прилетели на Украину (снимали мы там). Фильм озвучили известные британские актеры — Энди Сёркас, Кэри Малиган и Мартин Фриман. (Дэвид Моррис)

Документальная лента, «Нуреев: его сцена — весь мир», в кино с 29 сентября 2018 г.

Беседовала Наталья Тимонина